Меня зовут Маша, моего мужа зовут Эрдни. Я бурятка, он калмык.

С чего начать? Наверное, с того, что я особо раньше не задумывалась глубоко о депортации калмыков в 1940-е годы. И только когда впервые съездила в Калмыкию в 2022 году знакомиться с родственниками Эрдни, по-настоящему соприкоснулась с этой ужасной трагедией. Помню, я тогда прямо прочувствовала, что коллективная боль живет в каждой калмыцкой семье.

С тех пор как в нашей семье появилась дочь Аянэ, мне захотелось больше узнать, как ее прабабушки и прадедушки пережили то страшное время. Наверное, не хватит и одной книги, чтобы собрать все истории родственников с того времени. Поэтому я спросила у родственников со стороны дедушки Аянэ, что им рассказывали их родители. Хочу поделиться здесь тем, что я услышала.

Прабабушка Аянэ, Мацакова Булга Оконовна, родилась в августе 1923 года в семье батрака в поселке Ниицян Лаганского улуса Калмыцкой АССР. У нее было 4 младших братьев и сестер. Закончив 4 класса начальной школы, в молодости работала звеньевой хлопководческой бригады. Ее имя не сходило с газетных полос: она выполняла 2-3х-дневные нормы по сбору хлопка-сырца, ездила в Москву на животноводческую выставку на ВДНХ. В 1943 году она участвовала в строительстве железной дороги стратегического значения «Астрахань — Кизляр», выполняя самые тяжелые физические работы во благо победы в Великой Отечественной войне.

В тот самый день, 28 декабря 1943 года, по приказу Сталина началась массовая депортация калмыков в отдаленные районы страны, а мужское население, воевавшее на фронте, было отправлено в Молотовскую область (ныне Пермский край) на строительство Широковской ГЭС. Многие из них от непосильного труда, голода и холода остались там навсегда. Прабабушка попала в степи Казахстана в район Аральского моря, где ее распределили работать на рыбном заводе. Но калмыкам не разрешалось выносить оттуда никакой провизии, приходилось тайком собирать с пола рыбью кровь, какие-то неликвидные пищевые отходы, чтобы выжить. Степи Казахстана оказались небогатыми: очень сложно было найти какие-то пригодные для пищи травы, не говоря уже про ягоды и другие природные дары. Одним словом, условия были суровыми и нечеловеческими. По словам двоюродной сестры мужа она очень неохотно рассказывала про те годы, поэтому осталось не так много воспоминаний.

До того мрачного декабря прабабушка вышла замуж за Манджиева Дярсена Манджиевича. На момент депортации он учился на юриста в г. Орджоникидзе (ныне г.Владикавказ); он узнал про ссылку, только вернувшись в Калмыкию. После продолжительных поисков своей семьи в Сибири он нашел их в Казахстане. Там же он нашел свою родную сестру с 8-летней дочкой и 5-летним сыном, третья племянница умерла в первые дни ссылки, не выдержав холода и голода. Во многом благодаря личным и профессиональным качествам прадедушки Аянэ родственники в Казахстане объединились и смогли выжить: он устроился там на работу, помогал родным и близким, племянники закончили несколько школьных классов.

Более чем десятилетняя жизнь в депортации была невероятно суровой: прабабушка Аянэ пережила выкидыш и смерть своих первых четырех младенцев. Домой они вернулись с одним сыном, дедушка Аянэ Юрий Дярсенович и еще трое детей родились уже после возвращения на родину.

Почему я решила написать это эссе? Моя дочь наполовину калмычка: я убеждена, что она должна об этом знать и помнить, когда подрастет. Помнить, потому что память очень интересно работает: она имеет свойство растворяться, если не прилагать усилий. В заключение хочу сказать, что пока общалась с родственниками, я чувствовала, как тяжело им про это говорить. Они вспоминали своих предков с комом в горле и слезами на глазах.